В иркутских СМИ я известен, как единственный политолог в Иркутской области, признающий свои ошибки (много раз, например, не дожидаясь вопросов журналистов, отрефлексировал свои прогнозные ошибки образца 2015-го года), поэтому имею право и «скромно похвастаться». В предыдущем выпуске «Срока» (он именовался «Обнуленные солнцем») я аккуратно предсказал, что никакой протестной движухи из-за голосования по конституционным поправкам не случится. Сегодня, когда о поправках, откровенно говоря, все просто забыли, даже как-то неудобно напоминать об этом. Цитировать себя, конечно, грех, однако не самый большой, поэтому я таки согрешу: «Мир, каким он кажется в уютной фейсбушечке (на курьих ножках), отличается от мира, что известен обитателям комплекса краснокирпичных зданий в центре Москвы. Но самое неприятное – их представления о мире могут оказаться адекватнее. Пожалуй, к этому неприятному открытию я бы предложил приготовиться всем, кто надеется на то, что поправки «сорвут резьбу». Этого может не произойти…»
Дмитрий Быков, бесспорный, с моей точки зрения, «живой классик», корпулентное «наше всё» современной русской литературы, со свойственной ему раскидистостью мысли и ПВОшной точностью пальца, штурмующего небо, сообщал в июне, что уже 2 июля (на следующий день после голосования) мы увидим какое-нибудь антипутинское чудо. Констатируем: литература – во все времена главная специалистка по чудесам – в данном случае с предсказанием чуда ошиблась.
Но, ребята, живущие протестом и во снах видящие корчи Путина на скамье Гаагского НКВД, не все так плохо на протестной улице! Вдруг, откуда ни возьмись, грянул Хабаровск! Арест хабаровского губернатора Фургала разогрел жадную до таких поводов политологическую публику для разговоров на тему «не готовят ли Башни очередную отмену выборов глав регионов?» Дальневосточники же, мало интересующиеся политологией, громыхнули воистину грандиозными митингами и шествиями в поддержку Фургала и против всего на свете. Наш брат политолог, живущий в соответствии со священным экспертным правилом «я, конечно, не гинеколог, но посмотреть могу», был вынужден срочно переключаться с обсуждения сложных каверз правящих элит на обсуждение простейших эмоций «глубинного народа».
Если хоть чуточку верить тем, кто хоть чуточку попытался разобраться с хабаровским феноменом, так сказать, «на месте», то самое интересное, что бросается в глаза – эти протесты не имеют лидера и лидеров. Можно, конечно, говорить об организаторах – общественных активистах и наверняка команде уже бывшего губернатора, которая, по крайней мере, на первых порах, не предела шефа. Но лидеров протеста нет. Не считать же таковым сидящего в московском узилище Фургала. Я припоминаю далекие девяностые годы и обсуждения с немногочисленными оставшимися тогда леваками, а будет ли у нас свой 1968-й год? Европейский 1968-й год, если видеть в нем не финальный в истории выплеск романтической левизны, а полицентричное и вроде бы совершенно алогичное кипение событий («структуры не выходят на улицы» - говорили тогда интеллектуалы), случился в России в виде Хабаровска. Конечно, у нас (в начале завершающегося десятилетия) была Болотная площадь, но там были, если не лидеры, то политические звезды, в Хабаровске нет и этого, если не считать приехавшего туда Сергея Шнурова. А движуха есть. И это действительно уникальный феномен, который непонятно чем закончится – увы, скорее ничем, нежели чем-то – и воспоминания о котором смогут перебить воспоминания о Болотной площади, пусть последние и поддерживаются всей силой столичного разума.
Напоследок замечу об одной сугубо риторической новации, принесенной событиями в Хабаровске. Спор о настоящем и будущем России в последние годы, казалось бы, безвозвратно скатился в противостояние двух сугубо настроенческих платформ или эмоций – усталости (раздражения) и страха (опасения). Одни элементарно устали от Путина. Открою страшную тайну – значительная часть оппозиционно настроенных запросто приняли бы любого преемника Путина, лишь бы это не был сам Путин, от которого они смертельно устали. Другие просто опасаются, что без Путина повторятся девяностые, сдадут Крым, прогнутся под американцев и далее по списку, хотя основные пункты списка на этом, кажется, кончаются. Хабаровские события это про что-то другое – не про усталость от отсутствия перемен и не про страх перемен. Это похоже на то самое «третье», что может являться, откуда не ждали, заставляя и «первое», и «второе» отправляться на свалку истории.
