Сейчас в противоборческих отношениях власти и оппозиции установилось что-то вроде того, что имело место в 1915-1917 гг. на фронтах I мировой войны. Этакое непробиваемое равновесие. Оппозиция слишком активна, решительна, да и вполне масштабна (пусть масштаб этот не выходит за пределы МКАД), чтобы власть могла объявить ее «насекомой». При этом та же оппозиция слишком мала, чтобы уже она могла объявить, что власть окончательно лишилась общественной поддержки и вот-вот «пойдет валяться на улице».
Практически все лето, с которым мы прощаемся сегодня, политизированная общественность от каждого нового политического события ожидала, что по его итогам возникнет хоть какая-то определенность (как по всем сторонам всех фронтов в 1915-1917 гг. от каждого наступления ожидали какого-то перелома в застывшей и, при этом, ежедневно уносящей множество жизней ситуации). Власть и ее сторонники ждали, что на очередное оппозиционное мероприятие придет действительно мало людей, и они смогут вдоволь потешиться на теме «протест слит». Но являлись аж 50-60 тысяч граждан, как 10 августа, и на слив протеста это никак не было похоже. При этом оппозиция – и реальные активисты-участники, и их фейсбучная клака – ожидала, что на мероприятие придет действительно много людей, и можно будет заявить о переломе и серьезном успехе. Но психологически важных ста тысяч опять не являлось, а, значит, провозгласить что-либо уверенно-обнадеживающее было невозможно. Такая вот «патовость» повторилась этим летом несколько раз. Аж надоесть успела.
Она, кстати, и сегодня повторяется. От последнего дня лета одни ожидают массовых несанкционированных протестов в столице (и чуточку в Петербурге), к которым призвала мужественно-неутомимая Любовь Соболь. Удивительная, кстати, женщина – дама с классической внешностью «офисной сучки» стала настоящей бренд-валькирией «недореволюции холодного лета 2019-го». Другая сторона, меж тем, жадно ожидает, что селфиться в автозаках сегодня отправится минимум граждан, и можно будет наконец-то протрубить про «слив протеста».
Поделюсь парочкой собственных социально-психологических наблюдений.
Такое ощущение, что большинство граждан внутренне отложили активный интерес к политике с вариантами разного рода собственной активности в оной до 2024 года. Смирились с тем, что до окончания четвертого срока Путина все равно толком ничего не изменится. «Политологи дождя» (так я называю профессиональных буревестников крушения режима, обосновавшихся на телеканале «Дождь», радиостанции «Эхо Москвы», радиостанции «Свобода») еще поминают шансы 2021-го года – года выборов депутатов Государственной Думы. Однако доминирующее в обществе настроение «отложенного будущего» связано именно с 2024 годом, с большим транзитом. В основе этого настроения, кстати, специфическое ощущение, что тогда все хоть как-то, но поменяется само собой, мол, и делать ничего не надо будет.
Я, будучи университетским преподом, многократно наблюдал проявления этого всего на семинарах по разным политическим дисциплинам. Почти в каждой студенческой группе есть небольшое количество активных «навальников», которых более уравновешенные одногруппники увещевают в дискуссиях: «Ну чего сейчас дергаться, тратить на политику время и нервы? Дождемся 2024-го года, а там что-нибудь, да произойдет. А до 2024-го года все усилия просто бессмысленны».
Интересно, что у нас в Иркутске и Иркутской области это «ожидание отложенного будущего» имеет свой региональный оттенок. Все отложено до появления какой-то определенности с Левченко. Останется ли он губернатором до конца полномочий? Будет ли он «губернатором второго срока»? Сейчас, мол, ничего серьезного не имеет смысла ни начинать, ни планировать. Обретем определенность в губернаторском вопросе, тогда и займемся делом.
Для наблюдателя за коллективными эмоциями такие периоды почти консенсусного смирения по поводу отложенности будущего интересны. Хотя и совершенно не продуктивны. Все ведь только пережидают, ничего толком не делая.
