В этом выпуске «Срока» я намеренно проигнорирую и февральского Суркова, и февральского Путина, позволю себе несколько реплик о покойном Борисе Ефимовиче Немцове. 24 февраля в Москве прошел марш памяти Немцова, в Петербурге митинг (кстати, на площади имени Ленина), акции памяти состоялись во многих других российских городах. Это было первое за восемь лет нашей «холодной гражданской войны» протестное событие, после которого не последовали напряженные фейсбучные споры о том, сколько людей «вышло на улицу». Разумеется, правоохранители, «белые счетчики» и организаторы давали совершенно разные цифры, но граждане о цифрах практически не спорили. Словно бы сторона охранителей смирилась с тем, что какое-то более или менее «толповое» количество людей всегда будет выходить против Путина – чего спорить, если очевидно больше, чем десяток-другой городских сумасшедших? Словно сторона оппозиции смирилась с тем, что количественных показателей Болотной площади ни сейчас, ни в ближайшее время ей не достигнуть. Так что не так уж и важно, сколько вышли, если все равно меньше, чем выходили в 2011-2012 гг.
Приостановка наитупейших споров о численности уличного протеста воспринимается мною как симптом возможного скорого окончания «холодной гражданской», точнее, перехода ее в формат кипучей, но не разрывающей нацию просто политики. Я не разделял и не разделяю политических идеалов и ценностей Немцова, для его единомышленников я чужой, по-человечески я симпатизировал Немцову, когда тот оказался «на улице» в прямом и политическом смысле, но до этого он вызывал у меня – человека из «проигравших в 1990-е» - устойчивую антипатию. Логика гражданской войны предполагает, что только свои должны говорить хорошо о своих. Противостояние гражданской войне во всех ее проявлениях – от фейсбучных до реальных – это смысловая основа моих политических и неполитических взглядов. Так что я выскажусь хорошо о Немцове, не будучи никаким «своим» для его политического лагеря, в том числе и для того, чтобы хоть чуточку плюнуть гражданской войне в ее отвратительную морду.
Немцов, я уверен в этом, был тем самым исключительным человеком, который мог бы объединить современную российскую оппозицию. Будь он жив, Навальному пришлось бы отойти на вторые роли. Тут минимум три причины. Во-первых, Немцов был политическим харизматиком, который нравился и мужчинам, и женщинам (сам Навальный признает, что у него проблемы с симпатиями в женской аудитории). Во-вторых, Немцов был человеком, который, в отличие от того же Навального, был готов к переговорам, сотрудничеству, союзничеству, коалициям внутри пестрого оппозиционного лагеря с цветущим множеством маленьких и средненьких вождей. В-третьих, у Немцова было сознание настоящего политика, а не политического тусовщика-субкультурщика и не активиста гражданской войны. Это опознать очень просто. Немцов никогда – ни разу! – не позволил себе публичного использования слов вроде «ватники», «быдло», «анчоусы» или «телезомби». Он жил и мыслил, как политик, то есть смотрел на оппонентов, как на потенциальных сторонников, а не как на апокалиптических врагов, понимал, что любыми оскорблениями можно только укрепить противников в их «политической вере», а не расшатать ее. К чести Алексея Навального могу сказать, что в этом смысле он тоже политик, от него тоже не услышишь никаких «ватников», но почему этот политик не может обратиться к своему фан-клубу с призывом завязывать с оскорблениями, ибо они только вредят делу, мне непонятно.
Немцов был веселым и жизнелюбивым человеком. Многие его сторонники после его убийства превратились в ханжей и просили не вставлять в комментарии-некрологи их воспоминания о том, как «Боря любил женщин». Я не ханжа и позволю себе пересказать мою любимую историю на эту тему, ибо убежден, что любая память о веселом человеке должна быть хоть чуточку веселой (и пусть в меня плюют турболибералы, которым эта часть моего текста покажется «кощунственной»).
Не сдаю авторитетный источник информации - тем более, если он пожелает сделаться известным, он легко может отметиться в комментах к ссылке на этот текст у меня в фейсбуке. Так вот «источник» поведал мне в свое время роскошную историю о том, как Борис Ефимович «слетел с преемников Бориса Николаевича».
На берегу какого-то озера должны были пройти переговоры вице-премьера Немцова (уже полуофициально представленного американским партнерам в качестве наследника Ельцина) и главы «Газпрома» Рема Вяхирева. Рем Иванович одиноко бродил по берегу, тоскливо взирая на теплоход, с которого должен был сойти на переговоры Немцов. А тот все не сходил и не сходил. Ибо Немцову срочно перед переговорами захотелось затащить в постель какую-то официантку и довольно много времени ушло на стремительное соблазнение оной и на сам процесс.
Закончив (так сказать, «кончив»), Борис Ефимович явился к Вяхиреву с приличным опозданием. Прознав потом о причине опоздания, Вяхирев поспешил к Ельцину с рассказом о происшествии и с опасением: «Борис Николаевич, вы на кого собрались оставить Россию?» Ельцин вознегодовал и... Ну дальнейшее все знают. История Россия переменила направление и понеслась к Путину семимильными шагами.
Мне нравится в этой истории этакий момент «а-ля Александр Дюма»: официантка, изменившая судьбу России! Романтика! Подвески, Миледи, Констанция, официантка, локоны Боярского, кудри Немцова... Вы знаете, я ведь верю в этот сюжет. Именно такими происшествиями и делается большая история.
В октябре 2013 года я изложил сюжет у себя в фейсбуке. Там весело откомментился весь иркутский либералитет. Красуется, например, коммент главного иркутского турболиберала: «Эх, а так было бы у нас - 3-5 первых леди... в квартал!» Глеб Олегович Павловский дает авторитетный «исторический» комментарий: «История была еще до назначения вице... это вообще Борин стандарт на каждом углу, о чем БН хорошо знал и особо его предостерегал - от секретарш двойного назначения». Одна из ведущих феминисток России хаотично комментирует это в своем духе: «Душок какой-то, как из замочной скважины, опять - не сам виноват, а баба, которая чуть в великую мужскую историю не вступила... да ну, хрень какая-то. Можно же и с другой стороны, не с точки зрения «великой» мужской истории, а со стороны встречи и надежд двух людей, которых потянуло друг к другу, а тут какая-то встреча - да ну всех на фиг... и не исключено, что они (если это правда, хотя какая разница) были в меру счастливы, ну или удовлетворены, молоды и беспечны».
Вот такой был Борис Ефимович – во всех отношениях настоящий и пробуждавший настоящие, живые эмоции. Жалко, что он так рано ушел, точнее, «его ушли» в… иконы. В иконах ему тесно и скучно будет.
