Историческая битва империализма с национализмом продолжается полтора года и, по-моему, вполне очевидно, что она зашла в тупик для обеих сторон. Я имею в виду положение дел на боевых линиях, я просто не представляю, как иначе описать ситуацию, когда ни одна из сторон не может выиграть, хотя и очень не хочет проигрывать. Более того, я бы сказал, что обе стороны уже хотят не столько выиграть, сколько просто отыграться. Совершенно неэтично сравнивать происходящую трагедию с казино, но в частных разговорах так называемых «экспертов и политологов» это делается регулярно. Стороны уже не выглядят самоуверенными пижонами на входе в казино с карманами, ломящимися от купюр, но еще не выглядят убитыми горем, с пустыми карманами,уходящими из казино неудачниками. Сейчас стороны - взъерошенные, нервные, возбужденные, сосредоточенные только на движении волчка.
Валерий Ширяев, на мой взгляд, единственный непредвзятый военный эксперт в России, утверждает, что проиграть военным образом Россия не может, у нее имеется потенциал для того, чтобы дождаться, когда волны мобилизации на Украине упрутся в «последнего украинца». Но и победить Украину по-настоящему тоже нереально, ибо этого не позволит НАТО, которое действительно будет давать Украине вооружения столько, сколько потребуется.
Россия, правда, может проиграть по той же модели, по которой США проиграли войну во Вьетнаме, то есть надломившись внутриполитически. В американском случае это была война, проигранная не в джунглях Вьетнама, а в студенческих кампусах. В нашем случае, с учетом того, что расклад демографических сил категорически отличается от Америки 1960-1970-х (молодежи элементарно мало), в кампусах, которых практически нет, едва ли произойдет что-то серьезное. Опять же в американском сюжете расцветшая в 1960-х контркультура (культура тотальной эмансипации) очень помогала антиправительственным настроениям миллионов американцев; не сливаясь с политикой, она создавала способствующую политизации социокультурную и социо-психологическую матрицы. Как наша рок-культура в 1980-е. Сейчас ничего похожего по энергетике в культуре не происходит, рэп не справляется, да и вообще выходит из моды.
Ждущие поражения России больше надеются на раскол элит, на разрушение потребительского рынка из-за экономических проблем, на болезнь, а может быть и на сами понимаете что у сами знаете кого. В рассуждениях обо всем перечисленном вера доминирует над разумом, поэтому тут молчу, дабы не оскорблять чувства верующих.
Мейнстримом в кругах упомянутых выше «экспертов и политологов» становится следующая точка зрения – патовая ситуация будет длиться до нанесения сторонами друг другу действительно чудовищного ущерба, после чего начнутся переговоры, которые закончатся каким-то компромиссным результатом. Вроде бы совершенно естественно задаться вопросом, а почему бы не сделать это прямо сейчас, не дожидаясь, когда погибнет неопределенное множество людей? Если вы выскочите где-то с этой вроде бы совершенно рациональной точкой зрения, вам в лучшем случае скажут, что сейчас это совершенно нереально, назовут прекраснодушным идеалистом, а в худшем случае заявят, что вы «отрабатываете путинскую повестку». Проводниками «путинской повестки» отдельные публичные релоканты объявили, например, Григория Явлинского и Льва Шлосберга*, всего лишь позволяющих себе утверждать, что главное сейчас это перестать убивать людей, а все остальное не так важно.
В общем, есть консенсус по поводу того, что переговоры и компромисс это самый вероятный сценарий, но только после того, как будет убито много-много людей. Такое вот торжество разума и гуманизма в XXI веке.
Мне ситуация казалась тупиковой и год назад. Позволю себе, как сказал бы один писатель-иноагент, «грех самоцитирования», процитирую выпуск «Срока» годичной давности (от 31 июля 2022 года), когда я так описал возможный вариант выхода из тупиковой ситуации (год назад я обозначал её с помощью известного слова «ж…»): «Более или менее рациональный вариант лично я вообразить могу. Имеющаяся линия фронта замораживается, кровопролитие заканчивается, проблема сначала топится в болтовне бесконечных и безрезультативных переговоров, а потом превращается в «замороженный конфликт» с надеждой на то, что уже другие поколения её решат. Лишний раз напомню, что в отличие от личных отношений, в которых решение проблем лучше не откладывать – не рассосутся! – в международной политике «отложенные решения» это не гарантированная, но вполне работающая технология. Ставка на то, что новые поколения, не обремененные фрустрациями уязвленных самолюбий, вообще думающие и чувствующие по-другому, подступятся к проблеме и решат её, вполне может сработать. Я уж не говорю про то, что сложно предсказуемые системные изменения международно-политической действительности проблему могут просто отменить. В общем, как было бы лучше с точки зрения тех, для кого презумпция человеческой жизни хоть что-то да значит, я более или менее представляю...».
То есть ничего не изменилось за целый год. А ведь если бы тогда хоть что-то изменилось, десятки тысяч людей остались бы живы.
* объявлен иноагентом в РФ
