Июль стал месяцем, в который общество от молодецкого футбола резко перешло к теме пенсионного возраста. Сложно сказать, эта тема актуальна только для тех, кто в возрасте, или же для всех, поскольку никто не молодеет с годами? Но вот за общественно-политическими бурлениями по ее поводу наблюдать чрезвычайно интересно.
Осторожно предположу, что с тем, что пенсионный возраст, так или иначе, повысят, общество смирилось практически сразу. Все-таки в условиях авторитарного политического режима, пусть и то бархатного, то наждачного, но не железобетонного, вера в то, что власть может полностью дезавуировать собственные намеченные или принятые решения, минимальна.
Тем не менее, очевидно, что определенная часть граждан не готова соглашаться с неизбежным молча, хотя, казалось бы, зачем тратить силы на борьбу с неизбежным? Ну и, конечно, по всем правилам публичной политики всем политическим силам грех не воспользоваться возможностью отработать тему для повышения связанной с ними новостийности или для более результативного участия в региональных выборах. Неудивительно, что против «кражи пенсионного возраста» выступили как занимающиеся декоративной критикой власти (КПРФ, «Справедливая Россия»), так и делающие гешефт на радикальной критике власти (навальники, невесть откуда вынырнувшие либертарианцы, кое-кто еще, включая, например, вполне себе нациков).
Замечу, что если сравнивать пенсионную реформу с сюжетами вроде монетизации льгот или реформы Академии Наук, а также доверять некоторым квази-инсайдерским источникам, можно уверенно предположить, что проект реформы продуман с запасом на коррекцию и смягчение. А уровень коррекции и смягчения будет прямо пропорционален уровню народного возмущения реформой.
Что же у нас с возмущением?
14 июня 2018 года Д. Медведев объявил о поэтапном повышении пенсионного возраста. Полтора месяца за спиной. Июльские итоги протестов не могут не радовать инициаторов реформы, несмотря на то, что закипел описанный выше «протестный компот». Количество протестных акций по стране вроде бы большое. В наших краях, например, заявлено о том, что протестные акции будут иметь регулярный, раз-в-недельный характер. Количественно протестов, наверное, больше, чем можно было ожидать от дачно-пляжного обывателя в для кого трудовые, а для кого ленивые летние месяцы.
Но вот качество? В июле не случилось ни одной протестной акции, которая реально могла бы впечатлить (напугать) власть именно численностью участников. Припозорился Иркутск с его двумя сотнями. Возможно, виноват дождь. Но не меньше припозорилась Москва. На акцию КПРФ пришло около двенадцати тысяч человек (данные «Белого счетчика») и это в самом большом городе Европы. Коммунисты объявили о том, что было сто тысяч, но так всегда делается, заметим только, что коммунисты поставили рекорд в обычном завышении цифры. Все-таки в восемь с лишним раз ни болотники (белоленточники), ни навальники численность своих акций не завышали никогда. На мероприятие, организованное Либертарианской партией в Москве, на котором присутствовал сам принц оппозиции Алексей Навальный, пришло шесть тысяч. Мало!
Примета постиндустриального времени - за Дурова и за «Телеграм» выходило протестовать значительно больше, чем за пенсии.
Почему протест не становится массовым, несмотря на то, что социологи сообщают о том, что девяносто процентов граждан против, фейсбук плюется огненной слюной и даже рейтинг Верховного Суверена упал и не отжался? Вроде бы мы имеем с образцово-показательной «непопулярной мерой», затрагивающей всех, перед нами почти «тэтчеристская» классика – «очень хорошо для экономики, очень плохо для людей». Почему же мало людей на совершенно санкционированных, то есть вполне безопасных для участников митингах?
Можно предположить следующее. Пенсионеры не идут, потому что у них и так есть пенсии. Молодые не идут, потому что вообще не думают про пенсии. Средний возраст не идет, потому что это люди, пережившие 1980-е и выжившие в 1990-е - то есть, они никому и ни во что не верили и не верят, привыкли надеяться только на себя.
Терпеть не могущие нашу несистемную оппозицию утверждают, что «во всем виноват Навальный». Люди не идут на митинги, потому что не хотят, чтобы про них подумали, что они «из навальников». Это не моя версия. Фиксирую ее для истории.
Быть, может дело все-таки в том, что лето, огороды, отпуска и пляжи? То есть все просто «долго раскачивается»? Пока можно уверенно предположить, что граждане в регионах, в которых 9 сентября пройдут выборы, припасли в кармане электоральную фигу. То есть, особо не проявляя себя на митингах, такие граждане дадут «Единой России» процент значительно меньший, нежели тот, на который она рассчитывала после мартовского триумфа Путина и посрамления Грудинина, но рассчитывала строго до 14 июня 2018 года.
Но вырастет ли уличный протест? Тот самый, который может привести к коррекции и смягчению реформы. А ведь очень даже не исключено, что не вырастет. Осенью, конечно, посчитаем, но пока уверенности в таком росте нет.
